Операция “Улыбка”

Дети с врожденными дефектами лица – это боль и тяжелый крест родителей, который они несут всю свою жизнь. Но сегодня многим из них уже можно помочь. На вопросы нашего корреспондента отвечает доктор медицинских наук, профессор, Генеральный директор Института пластической хирургии и косметологии Министерства здравоохранения РФ Владимир Алексеевич ВИССАРИОНОВ.

– Владимир Алексеевич, правда ли, что в вашем институте занимаются не только косметическими операциями по удалению избытков кожи, улучшению внешнего вида, но и восстановительными операциями при дефектах лица? – Да мы занимается очень многими вопросами восстановительной медицины, в том числе и проблемами врожденной лицевой патологии. Люди обращаются к нам с большой надеждой на устранение этих деформаций. Сами понимаете, каково психологическое состояние человека, у которого родился ребенок с расщелиной верхней губы и нёба. Как жить с таким дефектом? Дело ведь не только во внешнем виде ребенка, а в том, что у него нарушены жизненно важные функции организма – жевательная, глотательная, дыхательная. Все это приводит в дальнейшем и к нарушениям со стороны сердечно-сосудистой системы – перебоям, аритмии.
А самое ужасное, что пациент лишен возможности общаться со сверстниками, он не может правильно разговаривать. У нас недавно была одна такая пациентка из Белгорода, внешне она выглядела вполне нормально, но было невозможно понять, о чем она говорит. В результате такие люди становятся неконтактными, замкнутыми, озлобленными. Хотя, как я говорил на одном из последних конгрессов, среди детей с врожденной лицевой патологией есть очень интересные, талантливые ребята – и математики, и химики, и художники. Поэтому устранение таких дефектов – это не просто операции по улучшению внешнего вида, это реконструкция всего лица, в результате которой многие проблемы отпадают и человек становится полноценным членом общества.

– Что можно сказать о причинах и профилактике этих заболеваний? Какова тут роль наследственного фактора?
– Элементы наследственности не стоит сбрасывать со счетов, хотя и не это главное. У нас была недавно одна семья: очень красивый парень, очень красивая у него жена, в роду ни у одного, ни у другого никогда ничего не было, и тем не менее у них с интервалом в три года родилось двое детей с двухсторонней расщелиной верхней губы и нёба. Откуда это взялось? У меня создается впечатление, что у каждого из нас есть какие-то
гены-"провокаторы". И когда со стороны мужчины и женщины два таких "провокатора" встречаются, они могут создать большую угрозу для развития их потомства.

Что же касается профилактики, то очень важно, чтобы в первые три месяца беременности женщина не переносила никаких заболеваний, особенно вирусного характера, таких как герпес, краснуха, токсоплазмоз. Нужно избегать интоксикаций, связанных с производственной деятельностью, любой отрицательной энергетики, стрессов, потому что в это время идет закладка основных органов и систем организма ребенка.
– В вашем институте, насколько я знаю, отработаны очень интересные и высокоэффективные технологии лечения подобных дефектов развития. В чем они заключаются?
– Новые технологии касаются двух моментов – техники операции и возраста пациента, когда эти операции могут быть произведены. У нас разработаны достаточно серьезные методики хирургического лечения таких больных, начиная буквально с первых месяцев жизни ребенка. Они включают в себя предоперационную подготовку, саму операцию и послеоперационный период. Нами разработана и запатентована методика восстановительных операций, которые проводятся в Институте пластической хирургии и косметологии на самом высоком уровне.

Мы работали совместно с американской Академией лицевой пластической и реконструктивной хирургии, членом которой я являюсь. Много
детей-отказников с самой разнообразной патологией были прооперированы нами, часть из них усыновлена в России, часть – за рубежом. По результатам этой совместной работы я был удостоен американской премии "Оливера" за оказание международной помощи ребенку в рамках акции "Лицом к лицу".

– После любого хирургического вмешательства на коже остаются рубцы. Когда они где-то на ногах – это одно, а на лице – совсем другое. Каковы косметические последствия восстановительных операций?
– Косметическая сторона таких операций чрезвычайно важна. Этими деформациями, которые возникли вследствие рубцевания, – они называются вторичными, – мы как раз в институте и занимаемся. Реконструкция крыльев и кончика носа, губы – это достаточно серьезные вмешательства, которые порой даже превосходят по объему первичные операции. У нас такой принцип: при односторонней расщелине губы после операции должен остаться на губе только один дугообразный рубец, при двух-сторонней деформации должно быть не более двух рубцов.

Мы разрабатывали эти методики много лет. Например, технологию реконструкции верхней губы и крыла носа при односторонней расщелине начинали отрабатывать еще в 1978 году. Это дало нам возможность изучить отдаленные результаты восстановительных операций и перенести методику с взрослых пациентов на детей. В этом году будет проходить первый всемирный конгресс по расщелинам, и мы будем докладывать результаты своей 20-летней работы. А они очень и очень неплохие. Сегодня мы многим можем реально помочь, в том числе и детям самого раннего возраста. – Владимир Алексеевич, в каком возрасте лучше всего делать ребенку первичную операцию?
– Важно, чтобы ребенок физически окреп и адаптировался к условиям внешней среды, тогда с ним работать легче и, как правило, операции проходят без осложнений. Здесь ведь важна не только сама операция, но еще и послеоперационный период. Если же ребенок ослаблен, то после операции у него могут быть самые разнообразные осложнения, которые весь эффект от операции сведут на нет. Кроме того, слишком маленький размер тканей не всегда позволяет нам устранить все элементы деформации, которые у ребенка имеются. Может быть, со временем техническое обеспечение позволит делать такие операции и в более ранние сроки, но в настоящий момент мы обычно берем детей начиная с 6 – 8 месяцев, – я считаю, что это наиболее оптимальный возраст.

На мой взгляд, самое идеальное в 6 – 8 месяцев сделать ребенку первую операцию в области губы. А пластику нёба лучше всего делать ближе к двум годам, когда он начинает произносить первые слова. Мы за то, чтобы ребенок шел в школу, уже избавившись от врожденных дефектов. Поэтому комплекс лечебных мероприятий, включая реабилитационный период, стараемся проводить до 6 – 7 лет.
– Интересно, что собой представляет реабилитационный период? – Как правило, он включает в себя проведение физиотерапевтических процедур, стимулирующих нормальную работу мышц лица после перенесенной операции. Ведь мало сопоставить ткани в правильном положении, их еще нужно заставить активно работать. Если они будут бездействовать, это не избавит пациента от нарушений речи.
В этот период очень важны доверительные отношение родителей и врача. Все лечебные мероприятия проводятся с учетом тех особенностей, которые имеются у ребенка после операции. Врач знает, что делать в каждом конкретном случае. Например, после операции на нёбе, если ткани еще рыхлые, пальцевой массаж может только навредить. В таких случаях необходимы щадящий режим питания и особая диета, то есть пища должна быть только жидкая и мягкая. После операции верхней губы надо, чтобы ребенок активнее занимался специальной гимнастикой. Причем я считаю, что самое хорошее время для гимнастики – когда ребенок начинает говорить.

Надо обязательно заниматься с логопедом. Есть логопедические группы, которые сформированы из детей с разными нарушениями речевой функции. Но здесь свои специфические нарушения, которые должен исправлять специально обученный логопед. Ну и конечно, в таких случаях крайне необходима помощь врача-ортодонта. Ведь, как правило, у детей с врожденной лицевой патологией имеются нарушения роста и развития зубов. Поэтому чем теснее сотрудничество врача-ортодонта и хирурга, тем, соответственно, лучше будет результат оперативного лечения. – Владимир Алексеевич, вам как директору института приходится решать немало организационных задач. Какие проблемы стоят перед вами сегодня? – Вы знаете, у нас в институте работают прекрасные специалисты, есть апробированная технология, но сегодня в мире существует аппаратура, с помощью которой при той же технике операции и методике ее исполнения можно получить лучшие результаты. Поэтому мы сейчас установили достаточно тесный контакт с международной благотворительной организацией "Операция Улыбка". Мы намерены использовать наш институт в качестве базовой клиники для проведения совместных медицинских программ. Сотрудничество с этой благотворительной организацией поможет нам привлечь спонсоров для закупки нового операционного оборудования, наркозных аппаратов, медикаментов. Правда, тут сразу встает проблема налогообложения: спонсоры приобретут нам новое оборудование, а оно облагается жуткими налогами. Поэтому я надеюсь, что с переводом нас в систему научно-исследовательских учреждений, который ожидается в ближайшее время, мы по линии министерства здравоохранения сможем решить многие организационные вопросы и значительно расширить диапазон оказываемой помощи. Плюс ко всему – для того, чтобы эта помощь была более доступна для жителей разных уголков России, мы планируем проведение гуманитарных акций в других регионах страны, в частности, в июне такая акция будет проведена в Томске.