В плену стереотипов

Кандидат психологических наук, известный московский психотерапевт и писатель Ольга Романовна Арнольд.

«Как мама»…

У меня сидит пациентка — еще молодая, довольно красивая, но вся какая-то потухшая. У Агнии большие проблемы…

— Итак, — я подвожу итог, — вы три года живете с нелюбимым мужем, который вам изменяет …

— Я делаю это ради ребенка, — уточняет Агния.

— У вас есть любимый человек, он умоляет вас развестись и выйти за него замуж. Но вы с ним порвали, и поэтому вам очень плохо…

— Я выполняла свой долг, — отвечает моя клиентка, но в ее голосе нет убежденности.

Хоть я и незнакома с матерью Агнии, мне чудятся, что это ее слова.

Марина Филипповна вышла из «простых». Ей повезло: на ней женился молодой лейтенант, который рос-рос по службе и вышел в отставку в генеральском звании.

Впрочем, однажды его карьера чуть не оборвалась на взлете. Отец Агнии, тогда еще майор, закрутил бурный роман с женой некого старлея, которая к тому же была любовницей командира дивизии. Командир, узнав об этом, возмутился и созвал суд офицерской чести…

Провинившегося майора сослали служить за Полярный круг, и Марина Филипповна последовала за ним, как декабристка. Всю жизнь она стоически сносила измены своего любвеобильного супруга — ради детей.

— Когда я поняла, что не люблю своего мужа, то в первый раз задумалась о разводе и решила поговорить с мамой, — рассказывает Агния. — Но мама сказала: «В семье живут вместе ради детей». Она тоже терпела измены мужа ради нас с братом.

Я слушаю Агнию, а про себя удивляюсь: каким образом она умудрилась выбрать себе в мужья человека, столь напоминающего более позднее переиздание ее отца?

Константин так же настроен на карьеру, только не в армии, а в бизнесе. Точно так же он после первого года брака потерял к жене всяческий интерес, променяв ее на многочисленных «девочек».

«Лучше плохой муж…»?

— А потом в моей жизни появился Валера, — продолжает Агния. — Я никогда ничего подобного не испытывала. Мне казалось, что я способна летать!

Ее чувство было взаимным, и через какое-то время Валерий заявил ей, что ему надоели тайные встречи. Он настаивал на том, чтобы она с трехлетним сынишкой, которого он готов был принять как своего, перешла к нему жить; чтобы она развелась, и они смогли бы пожениться…

— Ну как я могла лишить своего сына отца? — говорит Агния. — Я пошла посоветоваться с лучшей подругой. Катя недавно развелась — муж ушел от нее к своей секретарше.

Я застала ее в тот момент, когда она пыталась прибить к стене в передней оторвавшуюся вешалку. Дуя на ушибленный палец, подруга мне сказала: «Лучше иметь плохого мужа, чем никакого. Делай, как знаешь. Только ты уверена, что этот Валерий тебя не выгонит, когда ты заявишься в его квартиру вместе с мелким? Никому не нужны чужие дети!»

После этого я позвонила Валере и сказала, что мы расстаемся навсегда.

Я слушаю Агнию, а про себя отмечаю: сколько же прописных истин управляли до сих пор ее жизнью? «Сохранить семью ради детей»; «Чужие дети никому не нужны»; «Лучше плохой муж, чем никакого».

Я пытаюсь объяснить моей клиентке:

— Дети очень хорошо чувствуют родительскую ложь, поэтому «сохранять семью ради детей» — это обрекать их на неудачную личную жизнь в дальнейшем. Ведь они будут считать, что фальшь и вранье — это нормальная форма отношений между мужчиной и женщиной.

Суровые отчимы чаще встречаются в сказках, чем на самом деле. А что касается стереотипа: «лучше плохой муж, чем никакой» — это тоже неверно.

Люди — не насекомые

На нас на всех сильно влияют представления и стереотипы мышления той среды, в которой мы выросли. Причем в первую очередь ближайшего круга, куда входят наиболее близкие и авторитетные для нас личности: родители, друзья. Человек — существо социальное, и его личность формируется под влиянием общества.

В раннем детстве в нем закладываются представления о нормах морали, о том, что можно делать и чего нельзя. Таким образом общество защищается от того, что может его разрушить и поставить под угрозу жизнь вида.

Однако все мы — живые люди, а не общественные насекомые, которым инстинкт диктует подчиняться внешним правилам. И у каждого из нас — своя, индивидуальная жизнь. И если общепринятая установка заставляет страдать, болеть и саморазрушаться всех участников ситуации, надо иметь мужество поступить вопреки стереотипу.

Мне как раз недавно рассказали одну историю, которая почти повторяет историю Агнии. Только это случилось много лет назад, а потому я знаю теперь ее конец.

Женщина уже решилась на развод, но тогда муж положил на стол козырную карту: он отберет у нее сына. Она сдалась и осталась. И стала от горя и пустоты жизни потихоньку пить.

Прошло двадцать лет, и вот результат: она — опустившаяся алкоголичка, крест на шее своего сына, который единственный с ней возится. Официально они с мужем так и не развелись, но живут сейчас в разных квартирах.

Ее бывший возлюбленный давно умер, одинокий и заброшенный. Решение этой женщины не разрушать семью — а вернее, страх пойти против стереотипов — привело к тому, что пострадали все, вовлеченные в эту коллизию.

А рассказывала мне эту историю замечательная женщина с замечательной судьбой. Когда-то у нее было все: богатый муж, здоровый ребенок, престижная, но не слишком обременительная работа. С точки зрения провинциальных обывателей, она была редкой счастливицей.

И вот вдруг эта дама «сошла с ума». Она бросает своего выгодного супруга, подхватывает на руки сынишку и уезжает в никуда с молодым человеком, который «ничего из себя не представляет».

Она отринула все внешние признаки успеха и стабильности. И не прогадала — потому что со своим новым мужем смогла раскрыться полностью: и как любящая и любимая женщина, и как мать, и как творческая натура.

По собственной стезе

Все это я пересказываю Агнии, и она молча меня выслушивает.

Ее детство прошло в военных городках, в их душной атмосфере, где общественное мнение закоснело и устоялось. Чтобы взбунтоваться и построить свою жизнь не так, как другие, действительно нужна смелость.

Эта провинциальная косность, которая всех подравнивает под одну гребенку… Может быть, на периферии основательнее, чем в больших городах, сохранились пережитки общинного сознания, при котором человек не волен распоряжаться своей судьбой, а живет исключительно по законам, диктуемым ему извне? Ведь чеховский полупризыв-полустон «В Москву! В Москву!» актуален до сих пор. Столица вбирает в себя самых сильных и дерзких, самых стойких и талантливых людей со всей страны.

Они легко расстаются со сценариями жизни, которые для них пишут другие, и сами строят свою жизнь так, как считают нужным.

Хватит ли у Агнии смелости идти по своей собственной стезе, не оглядываясь на других?