Или я – или она

Обе женщины желали этому мужчине добра и чуть не довели его до инфаркта. Причем каждая по-своему была права — и свекровь и невестка. Наш корреспондент выслушал обеих.

Настя (невестка): — Я одного не понимаю: если мать желает сыну добра, то почему она делает все, чтобы разрушить его семью? Она хочет, чтобы он навсегда остался один? Чтобы жил только рядом с ней?

Зоя Львовна (свекровь): — Вы думаете, я не переживаю, что так все случилось? Настя запрещает мне видеться с сыном, внуком. Я на старости лет осталась совсем одна. А ведь я встретила эту девочку очень хорошо. Конечно, как все матери, я желала бы сыну лучшей партии.

Настя из многодетной семьи, сама звезд с неба не хватает и Юрика не подталкивает. А жаль. Он — парень с ленцой, ему все время надо напоминать, чтобы двигался вперед, строил карьеру, зарабатывал больше денег. Ну ладно — раз выбрал себе такую невесту, я ее приняла.

Настя: — Когда я выходила замуж за Юру, я его очень любила. И на его мать смотрела такими же восторженными глазами. Мы поселились у них — там трехкомнатная квартира, и места всем хватало. Свекровь меня сначала все хвалила: «Вот какая у меня невестушка!»

Единственное, что ей не нравилось: я не называла ее мамой. Ну, не могла. Во-первых, у меня есть своя мама. Во-вторых, если Зоя Львовна — мне «мама», а ее сын — мой муж, значит, я замужем за «братом»? Чушь какая-то!

Зоя Львовна: — Они сразу стали делать ремонт в своих комнатах. Я не вмешивалась, хотя, в общем-то, это моя квартира. Смотрю, Настя за все берется, все умеет. Делает не очень-то аккуратно, а я привыкла, чтобы все блестело, ну, ладно. Но вдруг однажды смотрю, Юра на кухне разогревает какую-то замороженную еду из пакета, на ходу запихивая в себя чипсы. Вечером говорю Насте: «Что же это такое? Вы же язву себе наживете от такого питания! Ты можешь есть что угодно, но у моего сына должен быть вечером домашний ужин!» А она лишь отмахнулась: «Да не переживайте вы так. Весь мир живет на полуфабрикатах».

Настя: — Я с ранних лет привыкла к самостоятельности: две сестренки на моих руках выросли. А тут меня стали рядить в детские штанишки: это делай так, а это — так. Смешно, мы с Юрой собираемся пойти погулять, а Зоя Львовна стоит в коридоре руки в боки: «Куда это вы собрались в такую погоду?»

Зоя Львовна: — Вы поймите меня: жалко мне сына. Ну и что же, что он  взрослый? Он же не перестает быть моим ребенком. Юрик на работе устает, в выходные ему хочется поспать подольше, на диване поваляться, почитать. А Настя тащит его, несчастного, куда-то в лес, в парк. Я, конечно, не препятствовала, но советовала: «Вы лучше телевизор посмотрите, книжку почитайте».

Настя: — У меня такое ощущение, что Зоя Львовна просто ревновала Юру ко мне. Ну, смотрите. Мы — молодые, нам хочется поскорее остаться наедине. Собираемся ложиться спать. Свекровь стучится в комнату: «Юрик, можно тебя на минуточку?» Зазовет его на кухню, и все жалеет его, вздыхает да головой качает. Ну, скажите, а что такого трагического приключилось с ее сыном? Женился он, видите ли. Пока Зоя Львовна там на кухне жалеет своего Юрика, я засыпаю. Отношения с мужем у нас стали портиться.

Зоя Львовна: — Я старалась терпеть до поры до времени. А именно — до рождения ребенка. У Насти братья и сестры появлялись один за другим и росли, как деревенские куры, — что найдут, то и поклюют. У меня же, когда родился Юрик, квартира была похожа на операционную: все пеленки прокипячены, проглажены, посуда продезинфицирована. Я хотела, чтобы и моя внучка жила в чистоте, а не на скотном дворе.

Настя: — Представляете, приезжаю я из роддома с малышкой, а дома — невыносимый запах хлорки. «Да что же вы сделали, Зоя Львовна?» — спрашиваю. «Младенец должен находиться в стерильных условиях!» — отвечает. Да хлорка вреднее всяких микробов! Вон теперь даже курятину не разрешают ее парами обрабатывать. Дышать в доме было невозможно.

В тот день я с ребенком ушла ночевать к своим родителям. Конечно, Зоя Львовна помогала мне. Хотя я бы и одна справилась. Она только гнала волну. Ребенок чуть пискнет, она вскакивает как ужаленная: «Ах, у нее температурка поднялась, ах, прыщик вскочил».

И каждый раз — мне упрек, что я плохая мать, что и неряха, и грязнуля. И обязательно про «цыганский табор» ввернет — так она называла мою родительскую семью. Мы начали с ней ругаться.

Зоя Львовна: — Настино наплевательское отношение к порядку однажды дошло до предела. Я в тот вечер мылась в ванной. Они обычно купали малышку на кухне — там теплее. Выхожу — все убрано. Спрашиваю: «А куда же вы воду-то из ванночки вылили?» — «В раковину», — невозмутимо отвечает Настя.

Тут уж я взорвалась: «В раковину? На кухне? Да мы же тут готовим, посуду, картошку в ней моем. А ты мыльную грязную воду…» Ну, Настя тоже девушка не промах, себя в обиду не даст. Мы сцепились. Сгоряча я крикнула: «Уходите отсюда! Делайте что хотите, только не у меня на глазах!»

Настя: — Мы переехали к моим родителям. Ничего, в тесноте да не в обиде. Живем дружно, весело. Но вы думаете, Зоя Львовна нас оставила в покое? Звонит по тридцать раз на день своему сыночку: «Сегодня холодно, обязательно шапку надевай», «Что ты ел?», «Ты выспался?» То жалуется, что у нее давление поднялось. То просит: «Юра, привези мне сыр, который только в вашем районе продают».

Муж после работы едет на другой конец города с куском этого несчастного сыра. Как-то я подошла к телефону, спрашиваю: «А что сегодня он вам должен привезти?» — «Букет цветов!» — отвечает Зоя Львовна.

Зоя Львовна: — Уехали они, и тут навалилась на меня тоска. Я ведь Юрика без мужа растила. Жила только для него. И вот теперь, когда я постарела и особенно нуждаюсь во внимании, он пляшет под дудку какой-то девчонки! А я осталась совсем одна. Как же это все несправедливо!

Настя: — Раз в неделю Юра ездит к матери мыть пол. Ну что это такое? Она сама еще не старый, вполне здоровый человек. Работает на полставки — только до двух часов. И что, обязательно надо сына дергать, чтобы вымыть пол?

Как-то у Юры была запарка на работе. Я взяла у него из кармана ключ от квартиры Зои Львовны и решила сама съездить, вымыть этот проклятый пол. Но не успела до ее прихода. Она открывает дверь, слышит, вода плещется: «Это ты, Юрик?» А увидела меня, аж побледнела вся: «Вон из моего дома!»

Зоя Львовна: — С полом это отдельная история. Юрик учился тогда в пятом классе. Я мыла пол, и у меня случился гипертонический криз. Я чуть не месяц пролежала в больнице. После этого сын мне сказал: «Больше ты никогда не будешь мыть пол». И все годы он это делал сам. Мне было приятно.

Я покупала в этот день что-нибудь вкусненькое, мы пили чай, разговаривали. Такая вот была у нас традиция. И тут я прихожу, а пол моет Настя! Она последнее, последнее хотела у меня забрать!

Да, ты — жена, ты имеешь право. Ну, а я-то что, не человек? Вырастила сына, свою роль исполнила, меня можно выбросить из жизни, как ненужную вещь?

А что же думает по этому поводу сам Юрий, мужчина, вокруг которого разгорелась такая борьба?

Юрий: — Как же меня достали эти женщины со своими требованиями! Надо вымыть пол — я вымою. Надо погулять с ребенком — я погуляю. Но не рвите мне душу, не делите меня на части, не выясняйте, кому я сделал больше, кому — меньше. Не могу я отказаться ни от матери, ни от жены. Наверное, поэтому и оказался на больничной койке.

Маме я многим обязан. Она растила меня одна, хотя могла бы выйти замуж. У нее было много поклонников, но я не представлял себе, что какой-то дядя появится в нашем доме. И мама уважала мое мнение.

Теперь я чувствую себя ответственным за ее одиночество. Ведь именно ради меня она обрекла себя на такую жизнь. Могу ли я сейчас бросить ее только потому, что у меня появилась своя семья? Мать — одна. Можно еще раз жениться. Но нельзя еще раз родиться.

Не могу я расстаться и с Настей. Да, она не такая аккуратистка, как моя мама, но с ней легко, она не давит. Мне хорошо с ней. И ребенок у нас… Да и вообще, почему я должен выбирать: или мать или жена? Я их обеих люблю, только по-разному. Но как поделить себя между ними — ума не приложу.

Ситуацию комментирует частнопрактикующий психолог из Москвы Лариса Михайловна Казакова.

— В китайском языке слово «конфликт» обозначается иероглифом: две женщины под одной крышей. У некоторых африканских народов до сих пор существует обычай, по которому свекровь и невестка могут встречаться только на больших общеплеменных праздниках. А на Соломоновых островах они не имеют права одновременно находиться в хозяйственной части дома. Все это говорит о том, что проблемы в отношениях свекрови и невестки стары как мир и существуют у всех народов. В чем же особенность ситуации у нас сегодня?

Большинство конфликтов происходит от того, что нет четкого представления, где проходит грань между ролью матери и ролью жены. Свекровь, Зоя Львовна, не понимает, что теперь ее сын главным образом отвечает за благополучие жены и ребенка, и не может уделять ей столько внимания, как прежде. Настя стремится ограничить ее участие и влияние на мужа, не принимая в расчет то, что его мать остается одна и нуждается во внимании сына. Каждый конфликт подразумевает выбор: или я — или она. Но в данном случае любая победа будет пирровой. Стремиться надо к отношениям, где я — в одной роли, она — в другой. Разве может невестка стать матерью своему мужу? А если мама претендует занять в душе сына место жены — понимает ли она, на что его обрекает?

Хотим мы того или нет, но в каждой системе есть иерархия. И если каждый будет знать свое место, воцарится мир и порядок. Это не значит, что одни должны беспрекословно подчиняться другим. Просто надо научиться уважать чужие права и выполнять свои обязанности.

Чтобы мужчина не разрывался между своей семьей и родительской, жене нужно вместе с ним позаботиться о его матери. А маме — подумать, чем она может быть полезна невестке и внучке. Насте стоит научиться быть рядом с мужем, а не против его матери. Зое Львовне — рядом с сыном, а не против его семьи.